Современное сельское хозяйство остается важнейшей отраслью национального хозяйства многих государств. Особую значимость оно представляет для государств, в экономике которых в силу географических, а также исторических причин слабое развитие получили сектор услуг, а также – ресурсно-сырьевой, технологический, промышленный, сервисный и финансовый секторы. В таких государствах есть возможность за счет развития сельского хозяйства обеспечивать достойный уровень и качество жизни, с сопутствующими им параметрами национального развития. Сельское хозяйство может стать не только локомотивом развития национального хозяйства, но и важным фактором, определяющим статус государства и страны на региональном и международном уровнях, формирующим его независимость и политический суверенитет. Но для этого необходимо, чтобы сельское хозяйство представляло собой не примитивный способ обеспечить занятость сельского населения, а было технологически передовым. Поэтому развитые страны уделяют огромное внимание развитию национального сельского хозяйства, осуществляют колоссальные вложения в него. К сожалению, даже при наличии необходимых ресурсов не каждому государству удается создать у себя современное развитое сельское хозяйства. Причина, как правило, состоит в недооценке сельского хозяйства, с одной стороны, и в непонимании природы сельского хозяйства – с другой, и как следствие – в отсутствии собственной стратегии и модели развития национального сельского хозяйства.

В Кыргызстане в ХХ в. был создан и функционировал развитый агропромышленный комплекс, включавший в себя соответствующие секторы: аграрный, перерабатывающий промышленный и др., функционировавшие в едином воспроизводственном контуре, прямо и косвенно связанные с сельским хозяйством. Данный комплекс не только обеспечивал народное хозяйство республики необходимым сельскохозяйственным сырьем и продуктами, но и поставлял их на внутрисоюзный и внешний рынки. Особо следует подчеркнуть наличие развитого промышленного подкомплекса, связанного с сельскохозяйственным машиностроением, где изготовлялось оборудование, машины и прочие технические средства, используемые в сельском хозяйстве. При этом заводы-производители функционировали в кооперации с заводами других республик СССР, а также с предприятиями государств, входивших в СЭВ. Сам машиностроительный подкомплекс АПК Киргизской ССР обеспечивал продукцией (машинами, техническими средствами) сельское хозяйство не только Киргизии, но также и союзных республик и зарубежных партнеров. Аграрный подкомплекс был многоотраслевым, технологически и технически развитым, способным обеспечить потребности в сельскохозяйственном сырье как животного, так и растительного происхождения. Функционировал также и перерабатывающий подкомплекс с развитыми мукомольной, масложировой, мясомолочной, шерстяной, плодоовощной и проч. подотраслями и производствами. Развивались подкомплексы, связанные с хранением, транспортом, торговлей (оптово-розничной). Главное, что это был сформировавшийся республиканский агропромышленный комплекс с полноценными воспроизводственными процессами, органически вписывавшийся в систему общесоюзного разделения труда, т.е. несмотря на локальную (на уровне республики) целостность он был «заточен» под так называемый общесоюзный рынок, а через него имел выход также на рынок СЭВ и на мировой.

В конце 1980-х начале 1990-х гг. в СССР начались экономические реформы, причем одной из важнейших стала аграрная, в ходе которой приватизировались земли сельскохозяйственного назначения. Характерно, что в процессе реформы земля изымалась у государственных предприятий (хозяйств) и приватизировалась безотносительно к тому, каким было хозяйство: эффективным, убыточным, передовым или же банкротом, социально необходимым или маргинальным. С учетом последнего обстоятельства, очевидно, что главной целью реформы было создание частного землевладения¹. Тот же процесс приватизации происходил и в коллективных хозяйствах колхозов. Основу приватизации составляли паи, которые выделили не формально (номинально), а реально, т.е. землю делили на частные владения. В результате, в земледелии из целостных пашенных комплексов образовались … наборы полей из полос земли; каждая полоса имела собственника, который мог использовать ее по своему усмотрению.

Поскольку в сельском хозяйстве и его отдельных подкомплексах и отраслях, как и во всякой системе, действует сила инерции, то даже после приватизации отрасль некоторое время демонстрировала положительную динамику. Но с истощением прежних ресурсов картина стала меняться.

Критерием эффективности реформы целесообразно считать способность новой организационной системы превосходить предыдущую не только по темпам роста, но и по качеству развития, т.е. обеспечивать прогресс. Если последнее условие не выполняется, то результат реформы следует признать отрицательным: с точки зрения системного анализа речь идет о переходе к менее развитой системе, т.е. о деградации. С позиций последнего аграрные реформы конца 80-х начала 90-х, проведенные на территории бывшего СССР, в большинстве случаев показали низкие результаты, т.е. основные параметры развития сельского хозяйства 90-х годов оказались ниже, чем в советский период. Этот результат хорошо виден на примере сельского хозяйства Кыргызской Республики, и особенно – на примере одного из важнейших секторов: зернопроизводящего. Причина в том, что, в отличие от некоторых других республик бывшего СССР (например, России, Белоруссии, Узбекистана и др.), реформа аграрного сектора в Кыргызстане приняла наиболее последовательный и долгосрочный характер (продолжается 30 лет, тогда как в других республиках в разные периоды в нее вносились коррективы). Поэтому данный пример наиболее поучителен.

Задачей настоящего исследования является поиск ответа на вопрос: что дала аграрная реформа сельскому хозяйству Кыргызстана? Ответ на поставленный вопрос мы пытаемся дать на основе анализа статистических данных, а также наблюдений.

Теоретическая и методологическая основа/база исследования. Настоящее исследование базируется на достаточно разработанной теоретической и методологической базе, которая была сформирована с XVII по ХХ вв. в трудах выдающихся социологов и экономистов: Петти, Кенэ, Тюрго, Мальтуса, Маркса, Энгельса, Туган-Барановского, Ленина, Лёша и др. Большой теоретический и методологический материал содержат материалы органов Советской власти, а также съездов КПСС, в которых изложена история аграрных реформ в СССР. Кроме того, важным теоретическим и методологическим материалом выступают решения Правительства и Парламента Кыргызской Республики, принятые в начале 90-х и в 2000-е гг.² Теоретическую базу дополняют работы кыргызстанских исследователей постсоветского периода³. К сожалению, объем их небольшой, а в теоретико-методологическом плане они носят компилятивный и эклектичный характер. Можно лишь сожалеть о том, что оригинальному опыту хозяйственного строительства Кыргызстана не было уделено должное внимание со стороны российских, казахстанских и др. исследователей.

Определимся относительно базовых понятий настоящего исследования.

Реформа – преобразования в различных серах общественной жизни (общества), направленные на разрешение объективных противоречий, мешающих развитию и обеспечивающие развитие общества и сферы, в которой проведена реформа.

Мнимые реформы – процесс имитации преобразований, направленных на создание видимости устранения конфликтогенных факторов и условий, путем «запугивания» и «задаривания» участников конфликта; раздача синекур. Мнимые реформы не разрешают противоречия, а имитируют разрешение, для чего используется набор особых инструментов и механизмов. Мнимые реформы – преобразования в сфере восприятия, но не бытия. В их основе лежит обман, иллюзия разрешения.

Эмпирическая база формулировки проблем и проверки выдвинутых положений. Основу настоящего исследования составляет ситуация с аграрными реформами в Кыргызской Республики – субъекте международного права, бывшей республике СССР, государстве СНГ и государстве-участнике ЕврАзЭС. Эмпирическую базу настоящего исследования составляют данные (с 1991 по 2021 гг., местами 2022 г.) официального органа государственной власти Республики Кыргызстан – Национального статистического комитета, опубликованные в открытой печати в виде сборников, справочников и размещенные на официальном сайте данного института. URL: >>>> . В качестве объекта исследования выступает бывший зерновой подкомплекс АПК Киргизской ССР. Последний, на наш взгляд, более объективно представляет проблему, чем многие другие подкомплексы, сектора и сегменты национального сельского хозяйства Кыргызстана.

Все расчеты проведены с использованием программы Excel. Верификация и интерпретация полученных результатов осуществлялась с помощью общепринятых научных критериев.

Результаты и обсуждения. Теоретические суждения. В начале 1990-х годов в Кыргызстане, как и в других Республиках бывшего СССР, была проведена аграрная реформа. Причем, в Кыргызстане, в отличие от некоторых (в т.ч. России) республик СССР, эта реформа была проведена наиболее последовательно; ее основой стала приватизация земли и введение частной собственности на землю, причем создание частных предприятий произошло за счет государственных и кооперативных (бывших колхозов). Механизмом аграрной реформы стала приватизация земли на основе паев. В результате реформы уже в 1993 г. в системе сельского хозяйства республики стали функционировать следующие типы хозяйствующих субъектов: государственные хозяйства (ГХ), коллективные хозяйства (КХ, в т.ч. акционерные общества), коллективно-крестьянские хозяйства (ККХ), сельскохозяйственные кооперативы (СХК), подсобные хозяйства государственных и коллективных организаций и предприятий (ПХГиКОП), крестьянские (фермерские) хозяйства (КФХ), личные подсобные хозяйства (ЛПХ). Собственно, по сравнению с советским периодом, для которого было характерно существование трех взаимосвязанных субъектов: государственных (совхозы), коллективных (колхозы) и ЛПХ, добавились крестьянские-фермерские хозяйства (КФХ). Специфика новой институциональной системы – а она, на наш взгляд, является главной особенностью преобразований, в отличие от советской, где аграрные институты не конкурировали между собой на рынке конечной продукции, а дополняли друг друга (даже ЛПХ существовало в системе советского сельского хозяйства если не исключительно, то преимущественно по соседству с колхозом, у которого прямо или косвенно получали ресурсы), заключается в том, что уклады (а они представлены субъектами хозяйствования) конкурируют друг с другом за все, т.е. и за ресурсы, и за финансы, и за логистику, и за продукты.

Система, в которой действует конкурентный принцип, ведет к нуклеации, т.е. укрупнению субъектов путем поглощения мелких структур. В результате рождаются крупные структуры, которые продолжают конкурировать, т.е. поглощать. Но при этом (в условиях, запрещающих прямое насилие), поглощение, во-первых, обычно сопровождается усовершенствованиями в области технологии, техники т.д. – всего того, что приводит к формированию так называемого сравнительного преимущества: слабый не выдерживает конкуренции не потому, что он слаб, а потому, что не стал сильнее, т.е. не провел технической, технологической и проч. модернизации своего производства. Во-вторых, конкуренция имеет предел поглощения или объединения; сам по себе механизм конкуренции запрещает монополизм, подразумевающий стагнацию; предел конкуренции – наличие минимум двух субъектов.

Аграрная реформа, в т.ч. в Кыргызстане, предполагала именно создание конкурентного сельского хозяйства, существующего в условиях рынка.

Как работали приведенные теоретические положения в аграрной сфере Кыргызстана последние тридцать лет? На тот вопрос попытаемся ответить с помощью статистических данных.

Эмпирические тенденции аграрной реформы Кыргызстана. Сельское хозяйство Кыргызской Республики, по меркам государства, небольшое. Валовая продукция сельского хозяйства Кыргызской Республики в 2021 г. составила 316843,6 млн сомов, что в переводе на доллары США по курсу составляет 3736,8 млн долл.⁴ Его доля в ВВП республики составляет почти 44%. Таким образом, можно констатировать, что ВВП Кыргызстана агроёмкий. Что касается зернового подкомплекса Кыргызстана, то он представлен в табл. 1.

Таблица 1 Динамика некоторых параметров зернового сектора сельского хозяйства Кыргызстана 1992-2020 гг.

Наблюдение за динамикой основных параметров зернового сектора сельского хозяйства Кыргызской Республики позволяет выделить ряд особенностей и тенденций.

Первая – низкий темп роста валовых сборов зерновых культур в целом и отдельных их видов. В 1990 г. в Советском Социалистическом Кыргызстане было произведено 1503,2 тыс. тонн зерна. В среднем за постсоветский период (1992-2021 гг.) валовой сбор зерна составил 1570 тыс. т., что оказалось выше, чем в 1990 г. лишь почти на 5%. Причем прирост пшеницы составил 170%, ячменя только 47%, а кукурузы 109%.

Вторая – изменение видовой структуры зерновых культур. Так если в 1990 г. соотношение между основными видами – пшеница, ячмень, кукуруза, составляло, соответственно, 32, 39 и 27, то за постсоветский период она составила: 52, 18 и 28. Таким образом, происходит смещение в пользу производства пшеницы за счет ячменя.

Третья – падение урожайности зерновых культур. Если в 1990 г. средняя урожайность по зерну составляла почти 29 ц/га, в т.ч. пшеница – 25,5, ячмень – 23,2 и кукуруза 62,5 ц/га, то в постсоветский период, соответственно, 26,2, 22,4, 19,7 и 56,7 ц/га, т.е. если в целом по зерновым культурам урожайность снизилась почти на 10%, то урожайность пшеницы – на 12%, ячменя – на 15%, кукурузы – на 9%. Правда, следует указать на неравномерность динамики данного параметра за весь постсоветский период (1992-2021 гг.). Самые низкие показатели урожайности зерновых культур в республике наблюдались в 1994 и 1995 г., когда в целом она упала до 17,8-18,1 ц/га, в т.ч. по пшенице до 17,6-18,3 ц/га, по ячменю, соответственно, до 14,9-13,0 ц/га, а по кукурузе до 5,9-37,4 ц/га. Затем динамика улучшилась, хотя рост был неустойчивым. С 2015 г. наблюдался рост урожайности зерновых культур, который достиг своего пика в 2020 г., составив 32,3 ц/га (в т.ч. по пшенице – 25,5, по ячменю – 23,5, по кукурузе – 64,3). Между урожайностью и валовыми сборами в целом наблюдается высокая корреляция +0,912. Однако, внутри зерновых культур она неоднородна: по пшенице +0,544, по ячменю +0,385, а по кукурузе +0,928. Таким образом, наибольшее влияние на среднюю урожайность зерновых культур оказывала кукуруза. Другая особенность урожайности – заметные вариации, во-первых, по укладам, во-вторых, по территориям республики. Что касается укладов, то наивысшая урожайность зерновых культур наблюдается в государственных хозяйствах (в среднем за период 2006-2022 гг. она составляла 26 ц/га), коллективных хозяйствах (24 ц/га), КФХ (30ц/га), ЛПХ (свыше 36 ц/га). Среди территорий наивысшая урожайность зерновых культур была получена в Джалал-Абадской области (свыше 44 ц/га), Таласской (37 ц/га), Ошской (34 ц/га). Причина высокой урожайности заключается в структуре зерновых культур. В указанных областях высок удельный вес посевов кукурузы на зерно, тогда как в той же Иссык-Кульской (средняя урожайность 23 ц/га) кукурузы на зерно не высевалось.

Четвертая – изменение структуры посевных площадей. Доля посевных площадей пшеницы в общей посевной площади зерновых культур в 1990 г. составляла 36%, ячменя – 50%, кукурузы на зерно – 12%. В среднем же за период 1992-2020 гг. она представляла, соответственно: пшеница – 59%, ячмень – 23% и кукуруза на зерно – 12%. Таким образом, как и в случае со второй тенденций – изменения в структуре посевных площадей произошли в пользу пшеницы за счет ячменя.

Динамика и структура посевных площадей за постсоветский период демонстрирует, во-первых, что с 1991 г. по 2021 г. посевная площадь зерновых культур изменилась: в среднем выросла на 116,6%, в т.ч. по пшенице на 120,7%, по кукурузе на 172,6%, – а по ячменю снизилась до 81,9%. Впрочем, внутри периода имеет место значительная вариация. Во-вторых, доминирующими собственниками земли до 1993 г. выступают государственные и коллективные хозяйства, на долю которых приходится почти 90% всех посевных площадей зерновых культур, которые делят между собой примерно поровну общую площадь. Однако, уже в 1995 г. доля государственных предприятий снижается до 25% в посевной площади зерновых культур, а уже в 2004 г. оказывается чуть более 1%. Годом ранее происходит снижение до 10% доли коллективных хозяйств. Соответственно, наблюдается рост КФХ; в 2000 г. они преодолевают 50%-й рубеж и далее начинается их «триумфальное шествие», достигнув в 2021 г. 91,4% общей посевной площади зерновых культур. Кстати, корреляция между валовыми сборами зерновых и посевной площадью за период 1992-2021 гг. составила +0,536 (в т.ч. по пшенице 0,904, ячменю 0,872, кукурузе 0,996), а в государственных хозяйствах, соответственно, +0,981, коллективных, +0,949, КФХ +0,988.

Неравномерное распределение земельных ресурсов между различными укладами негативно сказывается как на валовых сборах, так и на урожайности зерновых культур. Для примера были взяты посевные площади между тремя укладами: госхозы, коллективные хозяйства (различного типа) и КФХ. Наибольший размер посевных площадей на одно хозяйство имеют госхозы. В 2006 г. на одно государственное хозяйство приходилось 63,6 га посевных площадей, а в 2021 г. 106,1 га, т.е. прирост составил 167%. Следует учесть, что за этот период посевная площадь госхозов увеличилась на 103%, но число госхозов сократилось на ²/₃. Пик посевных площадей на один госхоз пришелся на 2007 и 2008 гг., когда он составил 123,5 га на одно хозяйство. Посевная площадь, которой располагает один госхоз, за период 2006-2021 гг. в среднем превышает размер посевной площади, которой располагает один кооператив более чем в 3,0 раза, а аналогичный параметр КФХ – почти в 55 раз. И если в среднем на один госхоз приходится 88,9 га, а на коллективное хозяйство – 3,2 га, то на КФХ – только 1,6 га. КФХ, как наиболее распространенный вид хозяйств, располагает площадью в 1,6 га. Причем, в 2006 г. эта площадь составляла 1,7 га, а в 2016 г. упала до 1,3 га. Последующий рост связан, как уже замечено, с сугубо статистической операцией – переводом почти 90 тыс. КФХ в ИП. Поэтому правильно будет принять размер посевной площади, приходящий на одно КФХ, в 1,3 га. Таким образом, по основному ресурсу – земле – преимущество имеют госхозы. Что же касается ресурса КФХ (в т.ч. ИП), то он оказывается почти в 55 раз ниже, чем у госхозов.

В дополнении к изменению структуры посевных площадей следует указать на пространственную особенность зернового сектора сельского хозяйства Кыргызстана, для которого характерным является то, что доминирующей в валовых сборах зерна выступает Чуйская область (свыше 40%), затем идут Ошская (около 20%), Джалал-Абадская (более 15%), Иссык-Кульская (более 12%), Таласская и Нарынская (более 3%) и Баткенская (более 1%). Таким образом, основным поставщиком зерновых культур сегодня, как и исторически, выступает Чуйская область.

Пятая – изменения институциональной структуры сельского хозяйства. В отличие от советского периода, где основными субъектами хозяйствования в сельском хозяйстве Кирг. ССР выступали: государственные хозяйства (совхозы, на долю которых приходилось 55,3% посевных площадей под зерновыми культурами), коллективные хозяйства (колхозы, с долей в общей посевной площади зерновых культур 42,8%) и личные подсобные хозяйства граждан (ЛПХ, с долей в 2,0%), в постсоветский период меняется структура субъектов хозяйствования, среди которых: государственные хозяйства (ГХ), коллективные хозяйства (КХ) (в т.ч. акционерные общества АО), коллективно-крестьянские хозяйства (ККХ), сельскохозяйственные кооперативы (СК), подсобные хозяйства государственных и коллективных организаций и предприятий (ПХГиКОП), крестьянские (фермерские) хозяйства (КФХ) и индивидуальные предприниматели (ИП). Если в среднем за период 2005-2020 гг. число хозяйствующих субъектов в сельском хозяйстве Кыргызстана составляло 377,7 тыс. единиц, то госхозов – 60, коллективных хозяйств – 478 (в т.ч. акционерных обществ – 41), коллективно-крестьянских хозяйств – 119, сельских кооперативов – 588, подсобных хозяйств государственных и коллективных организаций и предприятий – 538, крестьянских (фермерских) хозяйств – 348,5 тыс. и индивидуальных предпринимателей – 112,4 тыс. единиц.

Институциональная структура, на наш взгляд, является важнейшим признаком современного сельского хозяйства Кыргызстана, а потому заслуживает того, чтобы остановится на ней более подробно.

В советский период, а также до 1993 г., основная масса валового сбора зерна собиралась в государственных и коллективных хозяйствах (причем примерно поровну), но, начиная с 1994 г. доля государственных хозяйств резко (более чем в два раза) снижается, коллективные хозяйства еще выступают в роли основного производителя зерна, но уже заявили о себе крестьянские (фермерские) хозяйства, доля которых начинает расти; в 1996 г. КФХ в совокупности с ЛПХ превзошли государственные коллективные хозяйства. Следует заметить, что с 1996 г. доля государственных хозяйств снизилась до 6%, в 2003 г. упала до 1,3%, а в 2009 г. опустилась до 0,5%. Собственно, с начала 2000-х гг. можно говорить об отсутствии государственных хозяйств в зерновом подкомплексе республики. Зато наращивается участие КФХ и ЛПХ. В 2000 г. КФХ и ЛПХ суммарно превосходили государственные и коллективные хозяйства почти в три раза, а с 2005 г. на их долю приходится свыше 90% валового сбора зерна. Таким образом, уже в конце 90-х годов произошла структурная перестройка зернового подкомплекса республики, в котором доминирующим укладом стали частные предприятия.

Количество и доля различных субъектов в общей численности меняется по годам. Так если в 2006 г. общая численность составляла 315153 единицы, из которых 313061 единица (или 99,3% от общей численности) приходилась на крестьянские (фермерские) хозяйства, то в 2020 г. общая численность субъектов хозяйствования в сельском хозяйстве выросла до 462129 единицы (или на 145,6%), число КФХ выросло на 111,5%, достигнув 354654 единицы, но при этом их доля в общей численности субъектов хозяйствования составила в 2020 г. только 75,8%, т.е. снизилась почти на четверть. Причина такого события, на наш взгляд, носит искусственный характер и возникла в 2017 г., когда в статистическом учете появились индивидуальные предприниматели (ИП). В 2017 г. резко снизилось число КФХ (по сравнению с 2016 г., общее число КФХ сократилось на 91674 единицы, а число ИП составило 105485 единиц. Полагаем, что ранее числившиеся КФХ были переведены в ИП, к которым добавились ЛПХ, т.к. число других субъектов в 2017 г. не претерпело значительных изменений. Таким образом, если элиминировать эту искусственную, с нашей точки зрения, операцию, то доля КФХ и в 2020 г. оставалась количественно доминирующей среди субъектов сельского хозяйства. Максимальное число КФХ функционировало в сельском хозяйстве Кыргызстана в 2016 г. – 414919 единиц. Их прирост по сравнению с 2006 г. составил свыше 132% или почти 102 тыс. единиц. На втором месте находятся коллективные хозяйства, численность которых в 2020 г. составляла 517 единиц, или чуть более 0,1% от общего числа субъектов хозяйствования. Следует заметить, что в 2006 г. общее число коллективных хозяйств составляло почти 1,5 тыс. единиц, или около 0,5% от общей численности субъектов сельского хозяйства. За 15 лет их количество снизилось почти в три раза. Динамика 2006-2021 гг. указывает на то, что наиболее масштабное снижение числа коллективных хозяйств в сельском хозяйстве Кыргызстана произошло в 2010 г., когда оно составило чуть более 0,5 тыс. С 2010 по 2021 гг. наблюдаются периодические колебания в количестве данных субъектов, но при этом рост и снижение не превышают 50 единиц. В числе коллективных хозяйств действуют акционерные общества, количество которых варьирует от 48 единиц (2006 г.) до 31 (2020 г.). Следующий по численности субъект – сельскохозяйственные кооперативы. Их число сократилось за период 2006-2020 гг. более чем на ²/₃ и составляет на 2020 г. 378 единиц, тогда как в 2006 г. их было 1240 единиц. Их динамика в основных чертах повторяет динамику коллективных хозяйств, т.е. те же маркеры снижения и роста, с одной разницей – более высокие амплитуды колебаний. Следующим по доле субъектом выступают подсобные хозяйства государственных и коллективных организаций и предприятий. Имеющиеся данные (2006-2016 гг.) указывают на то, что это самый стабильный по своей численности субъект сельского хозяйства; до 2015 г. их число было стабильным и составляло 538 единиц. В 2016 г. оно снизилось на 24 единицы и составило 514 единиц. Интересный, но незначительный по численности субъект – коллективно-крестьянские хозяйства, которые формируются из крестьянских хозяйств, кооперирующихся на разных основаниях (по территориальному, этническому, соседскому, родственному и др. принципам). В 2006 г. число таких хозяйств составляло 160 единиц, а в 2020 г. 108 единиц, т.е. за 15 лет их число сократилось на 52 единицы. Однако, с точки зрения устойчивости данного уклада в сельском хозяйстве Кыргызстана поспешный вывод будет обманчивым. Дело в том, что, во-первых, до 2010 г. наблюдалось сокращение числа субъектов данного типа (с 160 до 86, т.е. почти в два раза), а затем до 2015 г. происходит увеличение до 115 единиц. Но эта тенденция нарушается в 2016 г. и формируется новая – циклическая с более коротким циклом роста и снижения. Наконец, последний субъект – государственные хозяйства. Общее число государственных хозяйств в сельском хозяйстве Кыргызстана, как и других субъектов, было нестабильно. За период 2006-2021 гг. их число сократилось с 106 до 34 единиц, т.е. все на те же ²/₃. Но при этом в их динамике наблюдаются несколько иные, чем у других субъектов, тенденции. Во-первых, с 2006 по 2018 гг. имела место тенденция снижения, т.е. число госхозяйств ежегодно сокращалось, хотя и с разными темпами, достигнув минимума – 26 единиц – в 2018 г. Во-вторых, с 2019 г. появилась новая тенденция : рост числа госхозяйств; в 2019 г. оно выросло на 5 единиц и оставалось стабильным также и в 2020 г., а в 2021 г. оно увеличилось еще на 3 единицы, и на 2021 г. составляет 34 единицы.

По-видимому, перечисленные выше тенденции в совокупности создали еще две тенденции. Первая – растущую динамику цен на зерно. Так если в 2017 г. цена одной тонны зерна составляла 19476 сомов, то 2021 г. она выросла до 30203 сомов. Но при этом следует иметь в виду, что индекс цен производителей на зерно сильно варьировал. Согласно данным НСК Кыргызстана, в 2017 г. его рост к предыдущему году составлял 102,4%; в 2018 г. к 2017 г. – уже 101,2%; в 2019 г. по сравнению с предыдущим вырос на 120,9%, но затем в 2020 г. снизился до 78,1%, после чего продемонстрировал рост до 135,5%. Более-менее равномерно цены росли в период между 2010-2016 гг., когда они выросли на 115%. При этом следует заметить, что цены на зерно росли самыми высокими темпами по сравнению с ценами на другую сельхозпродукцию; за пять последних лет (2017-2021 гг.) цена на зерно выросла на 155%. Можно сказать, что это был один из самых высоких приростов (180%, седьмой по значимости). Корреляция между валовым сбором зерна и ценами на зерно за последние пять лет составляла –0,658, тогда как в 2006-2010 гг. +0,129; 2011-2016 гг. -0,436. Таким образом, между ценами и валовыми сборами зерна наблюдается обратная связь. Но при этом в 2021 г. цена на зерно выросла по сравнению с 2010 г. почти в 2,6 раза.

Вторая тенденция: имеет место нетто-импорт зерна, среди которого доминирующим видом выступает пшеница. Причем, если в 1992 г. объем импорта пшеницы составлял чуть более 16,5 млн сомов, то в 2021 г. – более 4,5 млрд сомов, т.е. за тридцать лет объем импорта пшеницы вырос в 276 раз, а кукурузы – в 16 раз. Правда, почти в 1,5 раза вырос импорт пшеничной муки. При этом и в динамике импорта зерна и муки наблюдается неравномерность. В 2000 г. впервые был преодолен 1,5-миллиардный рубеж, но затем до 2006 г. объем импорта пшеницы падал, и только в 2006 г. вновь было импортировано зерна на более, чем 1,0 млрд сомов. В 2007-2008 гг. импорт пшеницы рос более чем на 1,0 млрд в год, после чего два года снижался, затем снова рос, и в 2014 г. достиг уровня почти 5,5 млрд сомов. Затем – снижение в 2015 г. и новый рост в 2016 г. Правда, несмотря на солидную сумму (более 5,0 млрд) объем импорта пшеницы не достигает уровня 2014 г., который был рекордным. Но при этом с 2016 г. по 2021 г. наблюдается тенденция снижения объема импорта пшеницы, прерванная в 2021 г. Что касается пшеничной муки, то ее импорт коррелирован с импортом пшеницы +0,774, т.е. достаточно сильно и положительно, причем темпы роста импорта муки были кратно выше темпов роста импорта пшеницы. Но что характерно: до 2000 г. между двумя кривыми наблюдается асинхронность (т.е. когда растет объем импорта пшеницы, тогда падает объем импорта муки), но после 2000 г. и до 2011 г. происходит синхронизация динамики импорта обоих продуктов (правда, у импорта муки амплитуда выше, порой – на порядок), а в период 2012-2015 гг. вновь заработала асинхронность, которая в период 2016-2020 гг. превращается в свою противоположность. Новая динамика начинает формироваться в 2021 г. – происходит рост импорта муки и снижение импорта пшеницы. Примечательно, что импорт пшеницы и импорт муки коррелировали с валовым сбором пшеницы и зерновых культур одинаково – 0,555, т.е. отрицательно, но заметно. Что касается корреляции импорта пшеницы и муки с ценами на пшеницу, то здесь корреляция на интервале 1992-2006 гг. оказалась положительной, но внутренние цены на пшеницу коррелировали с импортом пшеницы сильнее (+0,733), чем с мукой (+0,632).

Выводы. За 30 лет после начала аграрной реформы и, собственно, с момента перехода Кыргызстана на новую постсоветскую модель, валовая продукция сельского хозяйства (ВПСХ) выросла с 44,5 млн руб. (ВПСХ Киргизской ССР в 1991 г.) до 249,5 млрд сом (ВПСХ Кыргызстана в 2020 г.), т.е. в 5,6 тыс. раз.⁵ Примечательно, что, например, в России объем ВПСХ за этот же период вырос почти в 25 тыс. раз, т.е. темпы роста были почти в пять раз выше, чем в Кыргызстане.

Но вот что интересно: если в 1991 г. соотношение между ВПСХ Киргизской ССР и РСФСР составляло 1 к 6, то в 2020 г. – 1 к 26. Из чего можно сделать вывод о том, что сельское хозяйство Кыргызстана отстает по темпам развития от сельского хозяйства России в 4 раза. Причина такой отсталости, на наш взгляд, кроется в моделях функционирования национального сельского хозяйства. Если в Кыргызстане на протяжении 30 лет действует модель мелкокрестьянских хозяйств (называемых крестьянско-фермерскими, КФХ), с небольшим вкраплением тоже небольших государственных хозяйств и сельскохозяйственных кооперативов, при весьма скромном государственном участии, то Россия за двадцать лет отстроила модель на основе крупных агрохолдингов, с которыми интегрированы крупные и средние крестьянско-фермерские хозяйства, и все это – при мощной государственной поддержке и государственном регулировании⁶.

Еще не так давно аграрные реформы в Кыргызстане удостаивались похвал как образцовые, достойные подражания на всем постсоветском пространстве, и высоко оценивались международными организациями, в т.ч. такими авторитетными, как Всемирный банк (World Bank). И действительно, аграрная реформа была проведена в Кыргызстане по хорошо опробованным рецептам, выработанным для развивающихся стран на основе Вашингтонского консенсуса, включая приватизацию земельных угодий и др. меры⁷, но сейчас стало очевидным то, о чем раньше можно было только догадываться: выбор модели оказался ошибочным, и задуманного подъема сельского хозяйства в Кыргызстане не произошло. Несмотря на то, что десятки и сотни тысячи селян получили землю, конкурентоспособность сельского хозяйства страны в настоящее время невысока и продолжает падать.

Что касается зернового сектора (мы намеренно говорим о секторе, а не о подкомплексе, т.к. видим между ними принципиальные различия, о чем сказано в ряде работ, в т.ч. авторских)⁸ сельского хозяйства, то в Кыргызстане производством зерна занимаются все те же мелкие крестьянские (фермерские) хозяйства, госхозы, сельскохозяйственные кооперативы и коллективные хозяйства крестьян. За 30 лет с помощью этой модели производство зерна в Кыргызстане выросло на 114,3%, а, например, в России почти на 150%. Но при этом, если в 1991 г. соотношение в производстве зерна между Кирг. ССР и РСФСР составляло 1 к 64, а в 2000 г. упало до 1 к 44, то в 2020 г. уже составило 1 к 83. При этом в России можно насчитать с полдюжины регионов из так называемого «зернового клина», в которых зерна производится больше, чем в целом. Но главное даже не последнее, а то, что с 2000 г. российские регионы наращивали темпы производства зерна, тогда как сельское хозяйство Кыргызстана, по сути, топталось на месте. Заметим, что рост зернового производства в России достигался не благоприятными климатическими и погодными условиями (которые, безусловно, также имели место, как и в Кыргызстане), а внедрением новой модели развития зернового подкомплекса, основные черты которого описаны нами выше. Более того, в связи с климатическими и погодными условиями следует принять во внимание, что посевные площади зерновых культур Кыргызстана расположены в более благоприятных климатических условиях, чем, например, Белгородская, Курская или Орловской области, которые находятся севернее. Что касается водных ресурсов, то у Кыргызстана они даже предпочтительнее, чем во многих регионах зернового клина России. Рельеф, ландшафт местности, например, у той же Кабардино-Балкарской Республики или Северной Осетии-Алании не менее сложный (гористый), чем у Кыргызстана, но у первых урожайность зерновых выросла с 2000 по 2020 гг., соответственно, в 2 и 3 раза, а в Кыргызстане только в 1,2 раза. Следует также заметить, что средняя урожайность зерновых культур в Кыргызстане в 2020 г. была выше, чем в России: 32,3 ц/га, против 28,6 ц/га, т.е. почти на 113%. Впрочем, если в целом по России урожайность зерновых с 2000 по 2020 гг. выросла с 15,5 до 28,6 ц/га, т.е. более чем в 1,8 раза, то в Кыргызстане, как отмечено выше, только в 1,2 раза.

В Кыргызстане урожайность зерновых культур носит явно выраженный циклический характер, который, на наш взгляд, указывает в первую очередь на низкий технологический (в т.ч. биологический) уровень зернового сектора и сильную зависимость от благоприятных погодных и иных факторов. В России цикличность также имеет место, но, во-первых, она не носит столь явно выраженного характера и, во-вторых, имеет меньшую временную протяженность.

В Кыргызстане наблюдается высокий и возрастающий объем импорта зерна и муки, что, на наш взгляд, указывает на неспособность национального зернового сектора обеспечивать в нужном объеме свой рынок (внутреннего потребителя) мучной продукцией и усиливает зависимость от внешних поставок. В среднем за период 2012-2020 гг. Кыргызстан импортировал более, чем 500 тысяч тонн зерна (вкл. муку в пересчете на зерно); доля импорта зерна там составляет 76% к производству собственной пшеницы. Например, в 2019 г. объем импорта пшеницы и пшеничной муки в пересчете на зерно составил 1114,4 тыс. тон, а собственное производство – только 601,2 тыс. тон, т.е. импорт пшеницы превосходил ее производство в 1,85 раза. Основным контрагентом Кыргызстана по данной группе товаров является Казахстан (без учета хлебопродуктов, которые импортирует из Белоруссии, Украины, России и др. государств).

Небольшие участки посевных площадей, которыми располагают основные субъекты хозяйствования – крестьянские (фермерские) хозяйства –составляют в среднем 1,6 га и не позволяют осуществлять своевременное и полное восстановление плодородия почв, что приводит к увеличению рисков и объемов эрозии почв и к общему снижению их плодородия. Малые размеры участков также не позволяют эффективно вести севооборот, выделять пары, своевременно вносить необходимые удобрения и проводить другие агробиологические мероприятия, способствующие повышению плодородия почв. Напротив, они ведут к ускоренному истощению почв, даже не по вине собственников, а в силу объективных хозяйственных и технологических особенностей.

Каков выход в этой ситуации? Среди множества вариантов укажем два. Один – дальнейшая стагнация зернового и смежных с ним секторов сельского хозяйства, которая будет сопровождаться растущей эрозией почвы, деградацией технологии, техники, рабочей силы и т.д. В таком состоянии зерновой сектор, возможно, просуществует еще четверть века (ориентировочно до 2050 г.). После чего будет реализован второй вариант – организация крупного капиталистического хозяйства. У второго варианта есть несколько направлений, или подвариантов, которые могут быть реализованы раньше. Одно связано с национализацией земли и формированием крупных национальных агрофирм; подтип тех, которые функционируют во всем мире и у нас в России. Конечно, дефицит средств у государства ограничивает возможности данного подварианта (впрочем, средства для этой цели могут быть изъяты в той же добывающей отрасли). Другой подвариант связан с формированием все тех же крупных агрофирм, но уже путем свободного рыночного поглощения мелких – более крупными и, в результате, созданием нескольких крупных зерновых агрофирм в каждой области; при этом следовало бы сохранить и существующие КФХ, СК, КК, ИП и др. субъекты, тем более, что для крупных агрофирм последние необходимы. То есть, на практике воплотить модель, в которой органически сосуществуют (и конкурируют) крупные агрофирмы, мелкие и средние крестьянские хозяйства (от КФХ, КК до ИП) и государство, осуществляющие регулирование и поддержку. Именно это было сделано в России.

Значит, необходимо срочно и радикально менять земельные отношения – переходить от мелких подворий к крупным сельскохозяйственным предприятиям, располагающим большими земельными угодьями, и поддерживать организации всех типов собственности. На эту основу можно и нужно столь же срочно наращивать технические и технологические новшества. Готовить соответствующую рабочую силу, при необходимости дополняя ее привозной.

Таким образом, единственный путь развития – это переход к государственному капитализму (приведенные выводы разделяет ряд кыргызстанских авторов: К.Абдымаликова, Т.Акматалиева, А.Аташовой, А.Орозоновой, Б.Джаманкулова, А.Джумаковой, Б.Касымбекова, Б.Раимжанова, Л.Каcымбековой, Т.Койчуева, М.Койчуевой, А.Орозоновой, Т.Акматалиева, М.Сеиткожиевой, Д.Осмонбетовой, М.Убайдуллаева, Г.Укибаевой, А.Кочербаевой и др., работы которых указаны ниже в списке литературы).

* * *

Как мы видели на примере Кыргызстана, справедливыми остаются следующие положения:

– наличие земли и рабочих рук – необходимое, но отнюдь не достаточное условие для развитого конкурентного сельского хозяйства;

– частные предприниматели в виде КФХ, ИП, а также сельскохозяйственные кооперативы могут лишь обеспечить занятость местного населения в пределах сельских территорий, но обеспечить продовольственную безопасность страны и создать самодостаточное конкурентное сельское хозяйство они не в состоянии;

– значение сельского хозяйства страны определяется не столько его долей в ВВП и др. макроэкономическими параметрами, сколько его взаимосвязью с другими отраслями и степенью его интеграции в национальную экономику;

– основная проблема сельского хозяйства, в котором доминируют мелкие частные крестьянские хозяйства – невозможность перевода примитивного сельскохозяйственного производства на индустриальный инновационный путь развития, без которого невозможно функционирование конкурентоспособного сельского хозяйства;

– в стране, где доминируют мелкие частные сельхозпроизводители, возможен единственный путь к созданию конкурентного сельского хозяйства: создание крупных современных вертикально-интегрированных организаций (агрохолдингов), либо за счет принудительной национализации земли мелких собственников и образования на этой основе крупных государственных или частнокапиталистических хозяйств при активном участии в последних государства, либо разорение и поглощение мелких хозяйств через рынок и конкуренцию крупными (национальными или транснациональными) агрохолдингами;

– в настоящее время важнейшим условием формирования конкурентоспособного национального сельского хозяйства является государственная поддержка и государственное регулирование; государство прямо (предоставляя материально-техническую и технологическую помощь, осуществляя вливание инвестиций, создавая совместные предприятия, торговые интервенции и т.п.) и косвенно (регулируя налоговые и кредитные ставки, таможенные тарифы, формируя логистические и коммуникационные сети, разрабатывая нормативно-правовую базу) должно участвовать в функционировании национального сельского хозяйства.